Терруар(франц) – совокупность природных и климатических факторов, влияющих на
вкус, запах, букет вина(термин виноделов)
Любовь – это то, что растёт и развивается внутри тебя, другой человек лишь катализатор, детонатор, проявитель, закрепитель, глянцеватель, иногда пресс. Но если ты булыжник, а
не виноград – ничего не выжмешь. Надо чтобы было чем любить – эти солнечные грозди желания, эти лунные кисти сомнения, эти радужные плоды доверия. Из них получается хмельное вино, но не сразу, а при давлении обстоятельств, хранении в сосудах общения, процеживании и очищении от цинизма и страха, горечи прошлых побед-обид. И всё это вызревает в прохладных подвалах тайны. И только потом перелито бывает в бокалы и предложено на брудершафт.
Что страннее: сам факт существования мужчин или неистребимая основа существа женщины – любить их.
Леандр и Геро.
Эллинский цикл.
-1-
Не погаси свою лампу, Геро,
Пока Леандр не доплыл,
В мраке чернил утонул его берег…
В свете любви он и думать забыл,
Что в темноте человеческой злобы
Проливы не поперёк, а вдоль…
Так стереги свою лампу, Геро,
Чтобы горька не была земная юдоль.
-2-
Геро включает лампу: пишут стихи светлячки,
Огненной нитью танцует танго пламя свечи,
Ночь шепчет такие жаркие слова будущего строки.
Танго – сливаясь, отходим, смело
Назад откидываясь изгибом тела,
Ногою нагой обвив бедро, лечу
Подхватывает рука и поднимает,
Я так легка – я выпрямляю стан…
Леандр плывёт ко мне :
Он каждую ночь не устал.
-3-
Зажги свою лампу, Геро.
Из вечера в вечер, из ночи в ночь
Извечною юной жаждой
Наполни светильник, ослушница-дочь.
Приходит эпоха женщины
И тело полно огня
И лучше разума знает что делает
Тело другое, мужское маня.
Леандр настоящий переплывёт пролив,
А те, кто совсем рядом ищут подвох
Или скрытый мотив
-4-
Геро зажигает лампу
И выводит огненные строки,
Вдалеке читает их Леандр.
И пока она на страже своего огня,
Он плывёт через века-моря.
Зажигаю лампу – ворожу судьбу:
Всем ко мне плывущим
Разгоняю мглу.
-5-
Главный герой – пролив,
Он придаёт вкус
Подвига юной его любви.
И потому то не милы
Девушки острова своего,
И нужна только та – далёкая,
Не просто потратить избыток силы,
А совершить подвиг во имя неё.
А Геро нужен герой и только,
В меньшее не оценивают любовь:
И потому не милы
Ей юноши с острова своего.
Герой и дева – между – пролив:
Леандр и Геро,
Великая суть любви
– не знать предела
Сердец и сил, помноженных на двоих.
-6-
Иногда только расстояние
Даёт возможность ценить далёкий свет,
Как странно, когда не от твоей силы
Зависит – доплывёшь или нет.
Нужно другое сердце,
Чтобы навстречу горело…
И тогда не утонет тот,
Кто плывёт в это время.
И невозможно из ночи в ночь плыть,
Если никто не будет светить.
Плыву, напрягаю силы,
– на берегу том милая.
А если мрак – я ей не мил, а так…
И опускаются руки…
И волны тоски затянули,
Осилили то, что океан не мог:
И чемпион утоп.
-7-
Как хочется знать, как сильно
Меня ты, юноша, ценишь.
Как хочется знать.
В себе неуверенной подняться
За счёт слова:
На что ты готов?
Когда я готова
– любить и ласкать жарко.
Пролив Леандру подарком
– её убеждает снова и снова,
Не зря она так готова
Отдать аромат тела,
Тому, кто такой смелый,
Тому, кто такой сильный…
Леандр, мой любимый,
Меня поднимаешь в глазах моих,
На высшую ступень в мире
– ведь я так прекрасна,
Раз столько любима,
Раз столько препятствий:
Не дрогнув, из ночи в ночь
Ты приплываешь
И вечности бремя
С любовью равняешь.
-8-
Иногда избыток силы
Заставляет
Дальние выбирать цели:
И плывёт Леандр к милой
Через моря и века.
Нас, хилых, поражает теперь
Не любовь, а сила,
Что была в атлете велика.
Иногда надо быть Геро:
Улыбаться тем, кто из-за пролива,
И тогда уж узнаешь, какова
И твоя женская сила.
В слабых тоненьких пальчиках
Не дрожит огонёк,
В слабых тоненьких пальчиках
Сердце сжато его.
Отпущу прямо в бездну,
Коль огонь потушу,
Такой меры ответственность
На себя я беру,
А всего лишь касаюсь лампы
Фитилька на ночном берегу.
Ты задумайся, где же пределы
У любви, если не знает меры
Атлет, что плывёт вдали,
По плечам твоим, Геро,
Ноша ли?
Божьему посланнику
Бог Вас послал, чтоб мне
Не сгинуть
В грустной пустыне.
Самолюбье на безлюбье
В результате ноль даёт.
Бог Вас послал
И я засомневалась,
Я растревожилась,
Я начала писать.
Бог Вас послал…
В ноябрьских
Аллеях тёмный лёд
Глазами Вашими
Свет встречных фар
Мне отдаёт.
Тянуться к солнцу.
Тянуться к солнцу
– если есть возможность,
То всё равно кто тянется
Рядом с тобой.
Благословенен всякий
И терпим любой.
Когда нет солнца
– все чудовища,
Все застят свет,
Когда его так мало
Иль просто нет.
Наступят снова
Солнечные дни
– тянись, расти, люби.
И не считай обидой
Тени, когда есть солнце
– тени лишь на время.
Пожелание нежности
Я хочу, чтоб все на свете были нежными с тобой.
Хочу, чтоб были нежные
Вокруг тебя: деревья, женщины,
Дороги , облака, коты, собаки…
Никто не затевает ссоры, драки.
Печаль и ругань, злость и глупость,
Тебя коснуться не должны.
Хочу, чтоб были все нежны
Со мной, с тобой, с любым поэтом.
Поэзия нежнейшим светом
От мира нас не может защитить.
Нам достаётся от других,
К нашей гармонии глухих.
Кто внутренне поэт – готов тебя любить,
Давай же, нежными им разреши побыть.
***
До скорости света поток твоих мыслей.
Свеченье стихов – из колбы волшебной,
К которой подключен ток
– к тебе напрямую
Подключен Бог.
***
Мне нравится, что всё сбывается.
Сказала ( и проходит год):
«Мне от мужчин нужны хорошие стихи.
Единственное средство от тоски».
И бог суровый декабря принёс тебя,
А ты мне написал прекрасные стихи.
Всё-всё сбывается, когда
От сердца чистого желается.
***
Из самых нежных революция выковывает палачей.
***
Ты оброс весь колючками — половина иголок внутрь
***
Из нежных палачи отменные – они сначала испытали на себе,
И думают, что за такие муки вправе
Судить
О степени страдания людей.
***
Вы
Вы – поэт, Вы – хороший,
Вы –….
Каждое моё Вы
Признанье в моей любви.
***
В комнате, где нет зеркал,
Будешь зеркалом моим?
Не слукавлю – хороша ли?
Не спрошу.
Не попрошу – будь моим!
Отражусь в твоих глазах ,
Там желание и страсть.
В комнате, где нет дверей,
Двое запертых зверей:
Им не деться друг от друга,
Друг за другом и по кругу…
В комнате, где сто дверей,
Держит вместе что людей?
Осторожен зверь внутри:
Путь от страха до… любви.
Словесная сечь
Слова плетью рассекают судьбы.
Слова – угли, умеют жечь.
Слова – горечь, слова – желчь,
Слова – патока и мёд,
Слова – ветер, что в спину бьёт,
Слова – камни за пазухой,
Слова – пух, улетающий в небо от губ…
Слова – только слова,
Истинна или лжива молва.
Молча к тебе склонюсь,
Пусть я тебе приснюсь.
Жизни не говорят
– не уходи назад…
Жизнь по себе сама
Будет, если была.
Окна зажгутся в домах,
Я прогоняю страх
– сбрасываю в слова.
Тёплая ждёт зима.
Свыше, несказанным,
Отогревает дыханьем,
Тоньше выказываем
Внимание, понимание.
Дробное зрение
У меня дробное зрение:
Я знакомлюсь с тобой частичками.
Я увидела твои стихи
И тогда поняла – есть – ты,
Но размыты остались черты;
Потом голос из темноты
Ласковый, потом издалека
Смех исполненный тепла,
Потом глаза не видала черней,
Жду теперь,
Что ещё есть в тебе.
Девичьи ожидания.
Девушки от любви ожидают неясного таинства,
И одновременно очень внятных вещей:
Поцелуев, свадьбы, детей
Рыжие чувства.
Я согласна, снова я – рыжий клоун.
Я не согласна, когда печаль в тебе
Обесцветила часть мира.
Я полюбила: за то полюбила
Что мне тепло от твоего
Редкого смеха.
Где учат на клоунов?
Чтобы раскрасить твою планету,
Готова на многое, даже на это:
Ходить верх тормашками,
Жемчуга обменять на баранки,
Перевернуть наизнанку
Свой очень серенький быт.
Лишь бы тепла
Нам с тобой дала
Эта любовь,
Когда близко,
Когда внутри зажжена
Греются ближние,
Дальним привет моего костра
— приманка: ты – не один,
Ты – не одна…
Я свечу тебе, черноглазая бездна.
На арене листа белого
Рыжие чувства:
Стесняюсь, отвыкла
Ходить на руках,
Снова натирая мозоли,
Оставляя следы-слова.
О красивых
Красивыми нас делает любовь.
Красивый – привлекательный – влекущий.
Влечение полов иль душ потерянных смятенье
И обретение чего-то вновь.
Красивыми нас делает любовь.
Печаль внутри Венецией предстала.
Кем мне насытить сердце?
Чем мне насытить сердце,
Чтобы окрасить кровь:
Артерии спали в спазме,
Вены расширены
Пурпуром тёмным
— прошлого опыт
Печальный, огромный
Как же переварить?
Как же перекроить
Медленные каналы,
Чёрные гондольеры?
Выпустить на простор
Бьющихся алых волн,
Вьющихся белых крыл
Парус, чтоб в небо всплыл…
В крови багряных рек
Женщина плачет во мне.
Зачем мне пустынный век,
Зачем мне мудрёный бред,
Мужчина где? Человек!
Покрывало судьбы
Ткём покрывало судьбы:
Временем вспухнут ячейки канвы.
Прошлое сделаем вещью полезной:
Рама из прошлого крепче железной.
Сделаем стол и станок и кровать,
Кровью горящей мы можем сковать
Якорь для верного корабля
И он найдёт нас – мы – остров, семья.
Люди людьми создаются с любовью,
Так же, как дети, мужчины
Рождаются тоже тобою,
Тоже тяжёлою мукою,
Долгою кровью
— тратишь на них
Целую жизнь…
И рождаешься с ними,
Если, конечно, тебя полюбили.
Одиночество Пенелопы и Одиссей.
Сердце одинокой женщины
— океан печали и любви.
Время отлива – скелеты
Разбившихся кораблей.
Все утонувшие принадлежат ей.
Спасшиеся – сиренам, сманившим их,
А может позже
Другой океан настиг.
Только делить ложе
С тенями бывшего,
Нас одиночеством затопившего
Не избежать…
Но время прилива наступит,
Надо уметь ждать.
Либо учиться петь,
Чтобы могли
На голос твоей земли
Новые плыть Корабли.
Или учится ткать:
Время чтоб занимать
— Время, оно отвлечется
В хитрый узор
И Одиссей вернется
В дом Пенелопы, как вор.
Он у себя украл
Жизнь с той Единственной,
Что средь миров и богам равна
— Любящая жена.
Целую жизнь скитался один,
А мог быть не один сын…
Но он выбрал давно – пить чужое вино…
А у неё осталось вечности покрывало:
Днями его ткала – ночью опять распускала,
Жить не жила – ожидала…
Жизнь же не покрывало,
Те, кто ушли давно,
Забыли про полотно.
Если когда-то придут,
То мира не принесут
В твой дом.
А мы покрывало всё ткём и ткём…
1000 тоже
Любовь состоит из тысячи тоже,
И в том числе из нелюбви,
Водораздел печали кожа
Мысли мои защищает.
И нелюбовь к чему-то
Причина любви.
Кто я? Кто ты?
Кто я?
Что я этому миру должна?
Почему?
Вглядываюсь во тьму,
В бездну твоих черных глаз.
Мы есть сегодня сейчас.
Кто ты?
Что ты навстречу мне скажешь, обронишь?
С какой высоты поднимешь или уронишь?
И до какой черты
Шествуем мы
На встречу
С собой из темноты
Зеркал, не отражающих души.
Мы ведь не те, что снаружи
В разных углах Земли.
Мы внутри наших исповедей
В друг друга уже вошли.
И заблудиться боимся
И возвратиться нельзя.
Очень заманчивы, очень таинственны
Тексты твои и глаза.
***
У меня особый счёт к поэтам,
Что не бережны к своим стихам.
***
брату
Ювелирствуешь каннибальские ожерелья
Из пластмассовых кукольных ног.
***
Я выхожу впрямую к совершенству линий,
Я расцветаю отправляясь в путь,
А опыт – черствых сухарей
Бесценные запасы — поможет пережить,
Немало трудных и голодных дней.
И я – себе
Прощаю странности
В судьбе.
Какое счастье быть
Когда достало – всё!
Когда устала – вся!
На крае срыва и паденья
В истерику, как в затяжной…
Ты мне своим чуть- чуть
Печальным ощущеньем
Вдруг возрождаешь
Счастье не с тобой.
Какое счастье быть
— я понимаю это,
Поговорив с тобой,
Совсем другим поэтом.
Жизнь делается из людей.
Всё делается в жизни из людей:
Из их души и равнодушья,
Из равновесия, удушья,
Походки лёгкой и тяжёлой,
Из их печали и любви,
Из непрощенья и прощанья,
Из их прошений и неразрешений,
Из злобы, зависти, восторга,
Ликованья, немоты,
И крика, прозвучавшего из темноты,
И страха — убежать или помочь…
И жизнь вдруг делится
До точки невозврата:
От возвращенья к друг другу людей
До безвозвратно утерянных дней.
***
По-другому я теперь пугаюсь
Слыша плач чужих детей,
Я пугаюсь оттого,
Что разбудят моего.
***
брату
Ты живешь выше неба ,
Ниже земли.
Я живу между землёй и небом:
Ожидаю, страдаю, мечтаю
— глядясь в небо,
Пашу, сею, бегу спотыкаясь
— смотрю в землю.
Твои дела-облака
Уносит ветра река,
Твоё тепло в мерзлоту
— грязь на версту.
Каково быть разорванным
Между землёй и небом?
Соединиться тебе бы.
О жирной туше, наполнении потребительской корзины и душе.
Жирная туша – защитный кокон,
Тревог моих броня.
Жирная туша не может, не защищает меня.
Скрывает от мира
Под наплывами жира
Гармонию и мечту.
Она размножает ростки тревог,
Усиливает тоску.
Кокон, в который я завернулась,
Боль от любви выплеснута наружу
— плотью плати.
Избыточна – не воздушна,
Не носишься по волнам,
Не дожидаешься Грея,
Предателей всех на рею.
Ты штопаешь паруса:
Алые или белые,
лишь бы ловили ветер:
В море плыву сама
Забрасывать сети.
Уловом сама торгую
Главное не ворую.
Но пригибает к земле
Мысль, что другого не будет,
Что эта «рыбья жизнь»
— то, что хотят люди.
Удача с уловом греет,
Но пуще сгибает спину
Наполненная корзина.
Время смотреть в кошелёк,
В рот едоку каждому.
А где же душа, любовь?
За горизонт заглянуть
Жажду я!
***
Манерный, тонкий, и жантильный
Вы до конца не разбудили
Природу женщины…
Ну, а душа поэта
Не засыпала никогда
У нас зимой о лете
Испании безоблачной,
Стихах Альберти
Говорим — он близок Вам,
А мне – Хименес был
В недавние года…
Тут слякоть, насморк мой,
На извинения, сморкания
Плёчом пожали:
это Физиологично.
Да, как поэты мы логичны
И не прервём единственную нить
Что может времена соединить.
Толстые
Все толстые печальны изнутри:
Сейчас я в толстой женщине живу
И очень четко это понимаю.
Но только так случилось почему?
И почему с едой себе я изменяю:
Себе любимой – стройной звонкой,
С походкой легкою девчонкой.
Я изменяю за обедом, вечерней трапезой
Ненужным перекусом….
Что стало с мерой
И со вкусом?
Как трудно верной быть себе:
Краса измен мне не прощает
И уходя, в печали оставляет.
Уходящие дни
Отроческая светлая печаль
С печалью стариковской схожа:
Дня уходящего ужасно было жаль,
Теперь жаль всех,
Кто их не прожил.
Комментарий: Когда мне было 14 – я вдруг открыла утекаемость времени, глядя на закат. И несколько дней мучилась этим пониманием, что больше этого и этого, и этого дня не будет. Потом привыкла…
И вот вчера на закате посетило сходное настроение в парке. Я вспомнила, что когда уже делала подобное открытие. На скамеечках было много старичков, а одна старушка очень-очень толстенькая, сняла тапочки и подставила свои отёкшие ступни уходящим лучам солнца, и такое погружённое в этот свет, тянущееся за этим уходящим солнцем было у неё лицо.
Небольшой цикл о любви на войне или большое стихотворение.
Любила так, как будто завтра смерть,
Любила тех, кто есть — других не поиметь
Потом – есть лишь сегодня, завтра смерть.
Зато себя тем сохранила,
Что безрассудочно, безвыходно любила
И без любви и дня я не была,
Ведь будущим я не жила – не зрила
Я партий выгодных и нужных перспектив.
У жизни был один мотив
— успеть
Любить, как будто завтра смерть.
Боялась – завтра не смогу уже
Ни пригубить, ни приголубить.
Над бездной времени перелететь
И в мыслях не умела даже.
Я в нынешнем, тогда грядущем,
Очутилась, проснулась. Удивилась
Что жар страстей немыслимых
Мне был отпущен:
Сколько женский век короткий
Любви в себя сумел вместить.
И всё-таки любовь
Даёт мне силы дальше жить.
И вечность смотрит дочери
Глазами строго.
Я водопадом страшные прошла дороги,
Так неужели мелкие пороги
Смутить сумеют мной осознанную мощь.
Любить сейчас, поскольку завтра нет.
Оргазм французы именуют маленькая смерть,
И смерть большую заглушить и отодвинуть.
Потерянной невинностью закрыть
Невосполнимую потерю.
О, сколько в этот час инстинкты разума мудрее.
Сколько страданий позже принесла высокая мораль.
«Кодекс девичьей чести»
Был каждому известен.
А кодекс женской чести – народная хула.,
Окончена война. Твори себя сама.
О себе и любви
Любила всех кого любила,
Кого простила, а кого забыла,
По ком грустила, а кого кидала,
Любил кто мало
И кого любила мало.
Ждала и втайне жду,
Хоть весточки от них.
От них самих не жду же ничего.
Моя любовь в стихах их оправдала,
Но только очень-очень мало,
Тех, с кем внутри я говорю
И ныне… И присно…
И во веки веков.
Спасёт всех любящих любовь.
Она меня вместо любимых согревала:
Делить со всеми одеяло
Мораль прекрасная не позволяла;
И все доступные и нежные грехи
Мне заменяли — неотправленные
Письма и стихи.
Яви сна
Лепестками поцелуев розовое тело
Осыпают яви сна.
Осыпаются от жизни в яви
Поцелуев розовые лепестки
И убоги мы и наги.
Яви снов тело не умелое
Лепестками поцелуев
Обступают,
Тают,
Тайну забирая
И до сведущего сна храня.
Яви снов осыпают лепестками поцелуев тело,
Исчезают, тают – тайну забирая.
С пробужденьем!
С погруженьем в реалии дня.
Воспареньем духа остаются сны,
На вершинах их достигаю сердца глубины.
На вершинах сна и стиха
Сердцевина лепестка проста.
Два дня
Два дня в начале лета подарят
Ощущение покоя,
Два дня вдвоём с тобою,
Без невроза близких и родных.
Два дня прекрасных, доченька моя.
Лишь ты и я,
Без нужд чужих,
Без раздраженья,
Принужденья.
На улице хорошая погода
И счастие – с тобой вдвоём.
Алхимия боли – колдовство непростое
Во мне столько боли
Сколько не бывает у людей.
Всё время пою Голгофу,
Хотела бы идти по воде.
Гиперчувствительность.
Я должна что-то сделать:
Была с собою – и решила
Всю боль превращать в любовь,
Постичь алхимическое искусство.
Заплутала в поисках чувства
И дорогой неверной,
Реакцией скверной,
Кимберлитовою каверной
Превращенья любви в боль.
Да, алмазы вулканьих слёз соль.
Бродила бы всё по кругам ада
Да стихи сплелись из нужно в надо,
Клубок страстей, что во мне
И понятий извне
Перепутались. И любви
Не случалось без боли.
И боль возвращала желание
Строить другую любовь,
Обрекая её заранее…
Но Бог дал мне странный разум
— жизнь измерять словами,
Сложенными по разному.
И я научилась просеивать
Бумажные конгломераты
Спутанных ощущений,
Душевных смятений
В поисках ритма,
Ударной фразы.
И медленно,
Через десятилетия
Произвела удачные
В главные слова.
Стихи в моем теле ожили
И стали судьбою
– колдовство непростое:
Боль станет любовью,
Любовь станет словом.
В сотне слов найти такое
Будет что твоей любовью.
Среди слов привычной боли
Необычным разворотом,
Знаю я — это возможно:
Слову – быть переворотом,
Перекрёстком, превращеньем
И счастливым приращеньем
В человеческой судьбе.
Настоящие клятвы на крови,
И стихи настоящи от боли.
Крик настолько высок,
Что услышит лишь Бог.
Слово мое превратится в твоё чувство
И протянув ладони в пространство,
Ещё века-мгновенья назад пустое,
Встречусь с тобою.
Я колдую непростыми словами
— кровью сердца вспарываю
Белую бумагу:
В ней дворцы
И ангелы и ты
Без лица, без имени
Не знаешь
Что меня отыщешь и обнимешь
И закроешь от проклятой боли:
Что кончались все мои Любови.
***
Зинову
Пальцы тонкие
Мучают
Сигарету у каменных губ.
Молчаливый,
Вы всё расскажете
Мне движением
Нервных рук.
***
Мир упадет стремительной кометой
В ладони женщины нагой
И не нарушит теченья лета
Приснившаяся нам любовь.
***
Куда бежать? В проталинах
Вечерних льдинок хруст.
Нуждаюсь ли и верю ли
Я в обновленье чувств.
Радость ремесленника
Радость ремесленника
— плоскость развертывая в многомерность,
Пригодную для обихода,
Получаешь вещь.
Тачаешь, шьёшь, куёшь.
Меняешь геометрию Вселенной.
И оживают тусклые рулоны
В изгибах вытачек, окатах, оголовьях.
Масштаб, скульптурность, глубина.
Изящный сапожок из груд корявой кожи.
Загадочный браслет витой
Из тоненькой прямой
— овалом наполняется пространство.
И линий жесткий мир уже иной,
Он обтекаем, он пригоден для нас
— неправильных, живых,
Немножечко ассиметричных
Иль даже попросту кривых.
Пространство косное
Под нас, движением живущих,
Ремесленник кроит, творит..
***
Запах тополёвых почек
В строчках, адресованных тебе,
Снег зернистый,
Мелкий почерк
Наждаком по суете.
И зерном от этих буден
Будут мысли и дела,
А не стирка и уборка,
Коим вечно несть числа
Тебе не тебе
Ты не ты,
Лишь отраженье малой грани,
Тот бесплотный и неуловимый дух.
Солнце алое
Вечерний лес пронзает
Свой, очерчивая, круг.
Так и я – осветить не в силах
Тёмных сосен и дней монолит,
Пронизываю и вырываю
То, что сильно во мне болит.
Называю бесплотность Тео
И пишу интеллекту письма,
И к душе Вашей нежной стих,
Эти буквы уводят от смерти,
Заклинанье в словах от тоски.
Средне-интеллигентный разговор
В разговоре я сказала:
— Многие дружбы не состоялись,
Потому что люди полагали,
Что они разного пола.
А на самом деле были одного.
–Какого же? — Дусё выжидающё посмотрел.
— Средне – интеллигентского.
2007й, 10 апреля
Две тысячи седьмой,
Десятое апреля
— такой тонически красивой трелью
Звучит сегодня.
Снегом светит
До ослепленья за окном.
Да Мандельштам мне подтверждает
Как хорошо, что кто-то с кем-то
И как бы не совсем знаком.
«Заметки о поэзии» все я
Не процитирую,
Но всё же спроецирую
Орнамент его слов
На скудость давних дружб,
Что без придаточного предложенья.
От знания,
Как будто человека,
Идёт забвение и неприятье
В нём поэта.
А я поэт и вижу в Вас поэта,
И Вам придаточными длинными
Пишу о жизни,
Поводом избрав литературу.
Я Ваших человечьих черт не различаю,
И в личной памяти не нахожу портрета,
Лишь всколыхну туман,
В котором пальцы тонкие
Обиженно сжимают сигарету
И капюшонный мех игрушечный
Вам лезет на глаза…
Зато мне есть, что Вам сказать
О том, что синтез делает творцом,
Анализ – только критиком чужих творений.
И даже с дивным голосом кастрат
Останется скопцом (не быть ему уже отцом)
А Верди сам не пел, но многих не было б певцов
Без его мощных и великих совершений.
К шедеврам и Гималаям
Мир огромен – сколько ещё впереди
И узнавать и идти…
Сколько шедевров и Гималаев:
Манят, когда далеки,
Давят и нависают,
Когда так близко.
И застываешь столбом
И оглянуться боишься
— нет никого за спиной,
Так далеко ушагала,
Нужно ли дальше тебе?
Ни одного человека
Рядом в твоей судьбе,
Или хотя бы тоже
Лезущего в облака
С другой стороны Джомолунгмы,
Вершина её не джунгли,
Не встретились это пока,
Увидимся наверняка.
***
В сиянье Ваших глаз
Влюбляться буду я не раз.
***
Смех жемчугом речным не скатным,
Равным мне,
Вас выдаёт
Вы – чудо
С головы
…
***
Нафисе
Милую заколдовали
Золотую феечку, озорную девочку…
Видно сослепу один, назовем его кретин,
Взял на сердце наступил,
Этим в жабку превратил,
В чан с сметаной засадил.
В вечном свитере зелёном
Сбивает масло жабулёнок.
Чтоб подняться над болотом
Надо просто вспомнить: кто ты?
И обратно феей стать
Крылья развернуть опять
***
Я каждый раз тебя не узнаю
Издалека,
Хоть всматриваюсь, замирая,
Как гончая,
Точнее, как большая стая
Всех чувств-собак,
Что вмиг спущу
Сверяя жизнь с биеньем чресел…
***
Булыжник в золото по прихоти вставляют,
В память о моменте.
Алмазы в сталь из нужд неодолимых
По твёрдости своей.
Драгоценность в ценные металлы обрамляют
— из подобающего бесподобное творят.
Данте и Беатриче
Ошеломлён был Данте Беатриче:
Она совпала визуально с идеалом,
Что жил подспудно в голове.
Ошеломлённый обьяснил любовью
Её реальное сеченье золотое.
Хоть не любовь – в заглавье «Вита нова»
Он не к любви, а к жизни был готовым.
Жизнь новую себе открыл в искусстве.
И больше не нуждался в чувстве,
И в Беатриче на Земле…
И есть ли жизнь на Марсе? Нет ли?
Мне всё равно.
Я на Земле не нахожу её
Давно.
И вдруг среди видений
Окружающего ада
Я встретила того,
Кого мне надо,
Чтоб воплотиться заново в стихах.
***
Любовь ушла и я осталась
Не вместе, просто рядом жить.
Кто рядом, тех и любят ведь.
***
Для Золушки отважной важно,
Чтобы её искали принцы,
Что после бала с ней могло случиться,
Когда б её не отыскала та туфелька,
Потеря на ступеньках замка,
С её непарой ,спрятанной в чулане,
С воспоминаньями полы мела.
Для амазонки и императрицы
У жизни наготове
Другой принцип:
В прищуре дрогнут лишь ресницы,
В прицел, решая кому голову снести.
Выход есть
Когда огромный опыт за спиной,
Ты знаешь – выход есть иной.
С судьбою силами тягаться
И от усилий надорваться.
Другой бывает путь,
Страна другая,
Которая не будет раем,
От обречённости мы ускользаем.
Обзор будет далёкий
— под нами то болото,
Отыщем путь,
Взлететь бы как-нибудь.
***
Господи!
Дай щит!
Дай меч!
Чтобы дочу уберечь,
Деньги – щит,
Характер – меч.
Господи!
Дай нужных встреч.
О доченьке.
Худышонок,
Лягушонок,
Лапки разбросал спросонок,
Из пелёнок уже
Вырос,
Выполз
И из ползунков,
Но пока желает бегать,
Словно он четырёхног,
Но зато по всем углам.
Залезает на диван
И на стол затем упрямо,
Не жалея бедной мамы,
Мой зайчонок, мой бельчонок,
Мой отважный Ангелёнок.
***
Люди живут, люди любят
И даже иногда друг друга,
И даже иногда счастливы…
И даже вместе порождают жизнь.
Жизнь течёт
Жизнь течёт.
Лежим ли в ней
Камнем в глубине.
Течёт.
Летим, как плотогоны
По стремнине
Иль нежимся сомами
В тине.
Течёт,
Когда, как хариус за комаром,
Взлетаем
И плюхаемся в водоём.
Теку рекой – река теки,
Пишу стихи — строки строги,
И снова плюхаюсь в кастрюлю,
Борщи поэт готовить не обязан,
Но тоже очень хочет жить
— физическое тело кормит,
По жизни вынужден он плыть.
Подруге детства
Лица не уловлю теперешнего в памяти своей
Я даже прямо глядя на тебя вижу былого отголоски.
Подводною Кейсарией времён Пирата и Ирода
Твой лик тридцатилетней давности парит.
Да детство не кончается, как юность, молодость и зрелость.
Я знаю надоба во мне большая,
Когда б не надобна, тогда бы не искала,
И доченька твоя меньшая с забытым детским именем моим.
А я большая, взрослая, чужая, ошеломлённая пришествием твоим.
А муж, он защищал себя.
Он знает, сколько до души моей охочих,
Ему себе поболее кусочек внутри охота удержать.
Держу я на плаву нашу семью
И знаю как чреваты перегрузки.
Прости, что выпроводила, что устала.
Не принимаю я чужих советов,
Я нежна, простужена, сконфужена
Что я его жена.
Но прежде всего Ангелу нужна.
Дочери
Ты родилась и учишь меня жить,
Во всём открытий удивленье
Заставляешь видеть,
И верить по другому и любить,
И ненавидеть…
Душевный пир – общение с тобой,
Прекрасным Ангелом и путеводною звездой.
Я родила… Я родилась как мама:
Другая личность цель, программа.
Мой манифест – твоя улыбка.
Мой первый опыт горькая ошибка
— твоя болезнь, твоя простуда,
Беспрекословной больше я не буду.
Я буду возражать всему,
Что не по сердцу и уму.
Твоё здоровье – мне отрада,
Намного более ори – я рада.
Наслушалася тишину:
Я думала, с тобой умру.
Твой свет, мой невесомый прутик,
Единственный из всех доступных мне,
Ты до сих пор внутри, а не извне.
***
Мы не получаем мир
От своих родителей,
Мы берём его взаймы
У своих детей.
***
Слова люблю, как ветхий плащ,
Привычны чувству и уму,
Но мысль уже не выражают.
Я выросла из них,
Как люди вырастают,
С годами из вещей отличных
И выглядят в них неприлично.
Весна-любовь
Любовь нагрянет? Любовь случится, как весна?
Нежданно-неожиданно она случится? Нет,
Так только оттепель случается, а не весна.
Медлительно весна идет
И даже в стужу солнцеворот
Всё резче набирает ход.
Любовь случается, когда
Все семена печали и открытий
Вдруг начинают прорастать
Сквозь скорлупу привычных
Дней сурка.
***
Время — река, что-то с собой уносит,
Кого-то прибивает к нашим берегам.
Осталось догадаться – нужно ль это нам.
Будет любовь
Будет любовь рядом нежная
И живая.
Я создаю её –день за днём
Проживая
В стремлении и мольбе.
Много труда
Стоит радость немалая,
Но я знаю,
Могу создавать всё заново.
Чего желаю..
***
Есть почва — осталось ухаживать за зерном истины,
Живущим в сознании.
Вдвоём можно быстрее справиться,
Но лучше медленно – проще исправить на полпути.
Когда доходишь до края – обратного нет пути.
А только прыжок через – и заново от другого края
Пропасти отползти, еле дыша
Проверить, жива ли душа.
И верить, что надо вставать, копать, сажать.
Очень трудно опять по крохам себя собирать.
Чтоб любовь зацвела, засияла – в юности
Нужно много внешнего чтобы совпало,
А чего-то, что жжет изнутри мало,
Потому что в юности даже кроха мечты
Жарко горит — ярче опыта горького говорит.
***
Любимый человек.
Пока любимый прилагательное,
Это ещё не любимый,
Это ещё не мужчина.
***
Я закрываю бронёй
старушечьего жилета
Юное женское сердце.
Как клад на века спрячу,
А на удачу растрачу
Энергию другой чакры,
Сокодвиженье весны
Солью в аккуратные строчки,
Ресниц моих лепесточки
Затрепетали. Увы.
Их не заметили …
***
Разница между нами – миг,
Что однажды вместил
Тысячу лет,
Тысячу дней,
Тысячу болей-любвей
Перенесённых мной,
Не разделённых с тобой.
***
Мальчик Зима, сны молоды
Как ты.
Но не ты
Снишься мне,
А неведомые
Волки (вероятно,
Что предпочтительней
Знакомых дураков).
***
Рот – щель, глаза – бойницы,
Лицо – скала непокоримая,
И кудри принца,
И руки скрипача,
И суть, и внешность:
Целое – единое.
***
Счастье бывает разное,
Как дикий жемчуг,
Нескатное,
С наплывами,
Цвета разного.
Только в романах женских
И сериалах по ТВ
Оно как искусственный жемчуг,
Одного размера и цвета.
Скучно даже мечтать об этом
Я не знаю, какое счастье
Меня ожидает,
Но известно: такое, какого
Не бывает.
По расписанию, по рецепту
Не возникают поэты.
И по заказу дуры
Не пишет Петрарка сонеты
Семья
Слова-кружева.
Словно нити слова.
Судьбу вышивала крестом по канве,
По рваной чужой холстине.
Узор родовой отныне
Все дыры в тряпице покрыл,
И стал ты мне вроде бы мил.
И жил бы да жил…
Да только тужил
По дивчине другой
И муки свои заливал не водой.
И выплыли в зелье
Огрехи твои,
И выблевал столько
Напрасной любви.
Уже не заштопать Цветною иглой.
Попробую грубой заплаткой простой.
Простое условье: не пей ты при мне
И много лет будем в единой семье
Узоры свои вышивать, доживать,
Уж коли дочурке отец ты, я мать.
Босым ювелирам
Слова граню и нижу в ожерелья,
Я – босый ювелир, златокузнец.
Чеканю диадемы королей
Когда ж прозрею, наконец,
Что превосходит их венец.
Он их не делает добрей,
Хозяйственнее и умней.
И никогда Король не платит Верным,
И первый их предаст, наверно.
Не платит чином, звонкою монетой, добротой
Зато в тюрьму, в острог, в вечный покой
С конвоем и петлёй нас провожает,
Мы верим, что забыл, мы верим, что не знает,
Мы верим, что плохи псари,
Не верим, что плохи цари.
***
Позвонил любимый человек,
Приготовилась его не слышать век.
Переливы дыханья и звуки
Всё прокручиваю в внутреннем ухе
Искусство жить
Искусством жить
Я не владею.
Я выживаю на краю
Необходимости и отчаяния,
Сопротивляясь небытию.
Так долго и нечаянно живу,
Что можно думать:
Я умею жить.
Моё искусство балансировать
На крае,
Моё искусство – падая – парить!
Из всех моих самосознаний,
Из тождеств разноликих вне,
Искусство жить, где всё измерено
Заранее
— одно из недоступных мне!
Первенец
Первенец – бубенец,
Златоглавый венец:
Подведение жизни итогов,
Возведение в сан –
Имя «мама»
Присвоение высшего ранга,
Совершенно другая программа.
Первый, первенец – для второго
В языке нет отдельного слова.
Изменение сути,
Завершенье забавы
Той, что личною
Жизнью казалась,
И начало её – этой жизни серьёзной
И простой – без искусной,
Как хорошая проза.
Ангелица.
Ангелина, ангелица,
Благостная ты девица:
У святых в раю
Такие лица –
Насосавшись вволю,
У груди моей,
Откинувшись,
Лежишь.
Божий промысел –
Младенческая жизнь.
Не отпущу.
Семицветный лепесток –
Ярче радуг мой росток,
Моё лёгкое дыханье…
Берегиней стать заранее
Не сумела, но смогла.
Я у самой чёрной бездны
Эти сутки провела…
Зла не держишь, шею тоже,
Только слёзы на глазах –
В них огромная обида,
Моя кровная вина,
Что кровиночку родную
Я так плохо стерегла.
В них отказ, отказ смиренный
От невыносимой боли,
От тяжелой детской доли.
Таешь тихо, словно свечка,
Как же лихо, как же лихо
Ребятёнку моему.
Только я не отпущу!
Только я не отпускаю
На тот берег, где Господь
Всех нас любит,
Всех нас ждёт.